Бруталист (2024) скачать бесплатно

Рецензия кинокритика к фильму Бруталист

'Бруталист' - фундаментальный американский эпос, залитый в бетон, Холокост и оковы национальной мечты
Первые аналогии, возникающие в голове после трех с излишком часов 'Бруталиста', это монументы Пола Томаса Андерсона. Брэйди Корбе без брезгливости списывает всю линейку американского духа у 'Нефти', а токсичные отношения подчинения у 'Мастера'. Копнув глубже в авторский метод, легко увидеть дотошность Кубрика. Затянув сигару, нельзя не увидеть многоликость трактовок 'Гражданина Кейна'. Несмотря на тяжеловесность конструкции 'Бруталист' удивительно легко вписать в таймлапс истории американского кино.

Венгерский еврей Ласло Тот, пережив концлагерь, бежит в Новый свет. Его встречают перевернутая Статуя Свободы, родственник в Филадельфии и еще одна попытка пересобрать жизнь. В Европе осталась успешная карьера ведущего баухаус-провидца, бедняга-жена и стандартные беды еврейства после конференции в Ванзее. 'Бруталист' рассказывает про американский этап, где Ласло ждет трансформация от чернорабочего на стройке до придворного архитектора местного новоамериканского буржуа.

'Бруталист' довольно дотошен в вопросе форм. Архитектурность фильма обнажается уже в стартовых титрах, где каждое имя написано с разными шрифтами, размерами и отступами. Даже эти титры для Корбе - метафора плавильного котла, по сути, базовых настроек американского бытия. При этом 'Бруталист' ни на секунду не уходит от трактовки, что архитектура - это лишь форма, в которой запечатлена вечность. Вечность же напрямую зависит от смыслов, невозможных без гения, человека умеющих их структурировать.

При всех законах о чужих и своих, протагонист-еврей, очередная большая роль Броуди (по ощущениям лучшее, что он играл после 'Пианиста'), не может переосмыслить себя. Даже в рамках американской мечты, стеб над которой - главный творческий успех Корбе. Еврей по определению чужой там, где должна стоять часовня с крестом. Даже протестансткая. Даже этим евреем построенная. Даже без реально существующего креста, а лишь его световой копией.

Главный кошмар 'Бруталиста' - это мысль, что оковы Бухенвальда не сильно лучше оков капитализма. Такая точка бифуркации, откуда в одну сторону, расправляя плечи, уходит Айн Рэнд, а в другую - Корбе. Из последнего исходит другая формула фильма, которую Корбе продвигает как альтернативное дно американской мечты. Отношения имеющего талант и имеющего средства всегда будут построены на владении, пользовании и распоряжении.

А так как у гения зачастую нет ничего материального, то он сам легко встает в пищевую цепочку. Образ Ласло Тота здесь как будто наследует Владиславу Шпильману - оба далеки от совершенства физического, оба - источники дурного характера, но оба имеют в собственности совершенный гений. А значит, в отличие от своих угнетателей могут менять мир.

По ходу хрона 'Бруталист' медленно трансформируется в историю о рабстве. Цитируя Гете с его 'нет рабства безнадежнее, чем рабство тех рабов, себя кто полагает, свободным от оков', Корбе вступает в еще одну традиционную американскую полемику - вопрос самоидентичности, мессианства, привычно рождающегося в этом 'Граде на холме' из экономических успехов. Ласло балансирует к статусу раба лишь потому, что они не способны понять высоту его затей. Зритель тоже. Ему раскроют их лишь в эпилоге. Раскроют назидательно и безапелляционно.

Корбе не питает иллюзий и не пускается в интеллектуальные виньетки, называя Америку тогда и очевидно Америку сегодня обществом нетолерантным. 'Бруталист' отказывает этой земле в финальной точки на пути к Обетованной. Ласло Тот не способен найти тут дом, что искал. Америка здесь полигон для реализации пресловутой модели-Т. Та самая перевернутая Статуя Свободы - это не пошлая история про разбитые мечты. Это миф об отражении, где чтобы увидеть объект, надо найти определенный ракурс.

При этом нутро самого Ласло далеко от агиографии. Корбе с удовольствием препарирует потерянную тягу к жене-инвалиду. Жестоко фиксирует дуэль, где родные костыли проигрывают сражение порно в кинотеатре, первой попавшейся проститутке, наркотикам, глушащим боль. При этом жена в болезненном исполнении Фелисити Джонс - это частица своего, интимного мира, где слово 'интим' гораздо больше, чем просто страсть.

Поиск своего приводит героя в Европу, в место ее природного магнетизма - рудники Каррары. Место естественного брутализма. Музыки бетона. Такой же как могучий, тоталитарный саундтрек фильма. Именно здесь так видна метафора шрамов Европы, которые неведомы Америке. Штаты не способны понять войну, Холокост, но способны снять про это фильм, стать спонсором чужой боли.

Настоящий бруталист здесь - это магнат Ван Бюрен, сыгранный безумным, каким-то дэй-льюисовским Гаем Пирсом. Делец, играющий в любые игрушки, до которых дотянутся руки. Читающий первоисточники и делающий со своими вещами все, что он пожелает. Сохранить ген Ван Бюрену мало, поэтому итоговый вызов и происходит в форме камня, где на самом деле и покоится главный конфликт фильма. Ординарный человек против уходящего времени. Без всяких шансов зайти на пятичасовой чай в вечность. Как минимум, без посредника в лице Тота

'Бруталист' - это большое кино. Большая форма американского романа. В ней работали Стейнбек, Мелвилл, Фолкнер и Селинджер. А в кино - Кубрик, Уэллс и Пол Томас Андерсон. Теперь вот этот дерзкий 35-летний режиссер, еще недавно слывший второсортным актером. Он даже придумал антракт посреди фильма - грандиозная авторская наглость.

'Бруталист' - фильм-монолит, фильм-колосс. Жаждущий стать классикой без проверки временем. Фильм, который очень хочет на заметить эрозию. Если 'Пианист' спрашивал, что же будет с душой, если мир способен на такое, 'Бруталист' - это уже не вопрос, а простой ответ. Что мертво, умереть не может

Пожалуй, Америка всегда была страной без эпоса. Он есть даже у любой страны, знавшей смену вех, даже у Финляндии. Что ж эпос тут наконец-то появился. Корбе его создал прямо на наших глазах